ЧТО ТАКОЕ АГРЕССИЯ?

СОЦИАЛЬНЫЕ ОТКЛОНЕНИЯ

Говоря о социальных отклонениях, я, прежде всего, имею в виду такие его проявления, как преступность, алкоголизм (наркомания) и асоциальные формы поведения, обусловленные личностными отклонениями. Изучать агрессию и агрессивность и не ставить проблему преступности и преступлений, значит изначально обеднять проблему, хотя бы потому, что любое преступление сопровождается и имеет в своей основе агрессивное действие (Антонян Ю.М., Бородин С.З., 1987).

Преступность – категория сугубо социальная. Точно так же, как и категории «добра» и «зла» - моральные. И то, и другое животным не свойственно, то есть они не имеют биологической основы. Глупо называть льва или гиену, убивающих свою жертву, убийцей, преступником или же злым, лишь потому, что они убивают. Или же корову называть доброй, потому что она лишь мирно жует травку и смотрит на мир грустными и «добрыми» глазами. Но в том и другом случаях в основе их лежит определенная интенсивность и направленность агрессии.

В формировании социально отклоняющегося поведения, безусловно, большую роль играют как социально-психологические, так и биологические факторы. В чем же роль биологических, наследственных факторов? Эрман Л. и Парсонс П. (1984) приводят данные Stern (1973), согласно которым из 278 сибсов преступников оказались преступниками 103. То есть в этой выборке один преступник приходился на 2,7 обследованных сибсов. Из 62 неидентичных близнецов (сестер и братьев) правонарушителями оказались 30. Это соответствует одному преступнику на 2,1 в изученной выборке, состоящей из неидентичных близнецов. Для взрослых преступников конкордантность по этому признаку среди монозиготных близнецов составляла 71% (в выборке из 107 человек), а среди дизиготных – 34% (в выборке из 118 человек).

Среди факторов, имеющих наследственный характер и связь с преступностью, выделяются низкий уровень IQ, более частые (до 75% по данным Rosenthal) отклонения в электроэнцефалографических данных, мезоморфное телосложение (по данным Glueck до 60%), содержание дополнительной у-хромосомы. Nielsen и Henriksen (1972) при обследовании тюремных заключенных в Дании установили, что необычно большая у-хромосома встречается у них в 4 раза чаще, чем в контрольной группе. Среди их братьев и отцов, обладающих такой же у-хромосомой, преступность была выше.

Коррелируют ли поведенческие расстройства с какими-либо физическими дефектами? McDermott S. et al. (1997), пытаясь разрешить этот вопрос, обследовали 62 пациента с выраженной умственной недостаточностью; они искали по поведенческими расстройствам какие-либо физические недуги. Было установлено, что по 8 основным критериям самосохраняющего поведения (вокализация, конфликты со сверстниками, стереотипии, агрессия, депрессия, самоповреждающее поведение, неусидчивость и рассеянность), оно было на уровне средних показателей, что свидетельствует о том, что не всегда расстройства поведения коррелируют с физическим недугом.

Pakiz B. et al. (1997), проанализировав данные, собранные за 18 лет наблюдений, в аспекте факторов риска для антисоциального поведения среди 375 молодых людей, показали, что такие явления как жестокость, эксплозивность, трудности в учебе, негативное семейное окружение выступали в качестве ранних факторов риска для дальнейшего антисоциального поведения.

Свой вклад в формирование антисоциального поведения вносят плохие бытовые условия, плохое воспитание (скорее, отсутствие такового), бедность, невежество, отсутствие родителей и т.д. Однако Walsch A. et al. (1987) считают, что эмоциональная сфера личности, а точнее, эмоциональная депривация, больше способствует развитию насилия и агрессивности, чем низкий интеллектуальный уровень или дисгармонический склад личности. Подчеркивается роль семьи, воспитания, взаимоотношений между родителями и детьми.

Антонян Ю.М. и Бородин С.З. (1987) отмечают, что чем более неблагополучной является семейная ситуация, чем больше у человека трудностей и меньше достижения, тем больше он связан с антиобщественной средой. Общение с «себе подобными», способствуя нравственной деградации личности, поддерживает ее антиобщественный образ жизни и является одной из главных причин длительной преступной деятельности. Примерно 80% из тех, кто осужден, постоянно общается с теми, кто уже совершал преступление.

Dadds M.R. et al. (1996) отмечают, что семейные дискуссии способствуют разрешению накопившихся проблем у детей. Разделив обследуемые семьи на «тревожные», «агрессивные» и «здоровые», они установили, что родители тревожных детей избегали общения и анализа проблем своих детей. Тогда как родители здоровых разделяли планы своих детей и выслушивали их.

Изучая условия, способствующие формированию агрессивного поведения у детей (личность, семья, школа и общество), и их воздействие на ребенка, Ratzke K. et al. (1997) пришли к выводу, что агрессивность является кульминацией нарастающих конфликтов с раннего детства. Проявлению агрессии способствуют дезорганизованный опыт раннего детства и дисфункциональные семейные отношения в условиях постоянных ограничений или родительской вседозволенности.

Hitchcoke R.A. (1987) показал, что люди, пережившие в детстве насилие, считают его нормальным способом взаимодействия в их последующей жизни. Burton D.L. et al. (1997) обследовав 287 детей в возрасте до 12 лет, установил, что проявления агрессивности (сексуальной) у них обнаруживают зависимость от ряда факторов семьи: сексуальные оскорбления в семье, химическая зависимость одного из родителей, подверженность детей сексуальным оскорблениям (опекунами). На значение эмоционально насыщенных негативных впечатлений в формировании личности преступников, совершивших гомицид, указывает Соловьев С.А. (1995). Наиболее яркая особенность их личности проявляется в высокой сенситивности, ранимости, недоверчивости, подозрительности, мнительности и злопамятности. Группа преступников, изученных автором, характеризовалась высокими значениями дефицитарных (нереализованных) функций личности, что указывает на недостаточную сформированность навыков реализации переживаний с соответствующим им контингентами феноменами в поведении.

Но я не собираюсь утверждать, что только при наличии этих и подобных им социальных факторов, высока вероятность формирования преступного поведения. Преступниками становятся и люди из социально обустроенных и обеспеченных слоев общества. Более того, преступность приобретает более «цивильные» формы и содержание.

Анализирую проблему насилия как острую социальную проблему, Sitar J. (1997) изучил 2447 актов насилия (гетероагрессии) и 1028 актов самоповреждения (самоагрессии) и обнаружил связь с недельными, годовыми и лунными ритмами, а также с внезапными изменениями климата (скорее, погоды). Он обнаружил, что внезапные изменения климата вызывают импульсивные расстройства поведения обычно без материального и сексуального интереса. Кражи с взломом и изнасилования, не будучи зависимыми от климата, были связаны с лунным ритмом (так же как и острые сердечно-сосудистые кризы и смерти). Полнолуние вызывает спад агрессивности (хотя принято было считать наоборот).

«Преступления», как проявления агрессивной природы, имеют место также в сообществе социальных животных, выявляющих много общего между человеческим сообществом и сообществом социальных животных. Принципом организации обоих сообществ является принцип иерархии. Каждый член сообщества четко представляет, во всяком случае, должен представлять, кто есть кто в его сообществе, кто сильнее его самого и кто - слабее, что от кого зависит, и кто за что отвечает. Как пишет К. Лоренц (1997) «…каждый может без борьбы отступить перед более сильным, и может ожидать, что более слабый, в свою очередь, отступит перед ним самим». В этологии это явление известно под названием феномена «порядок клевания», установленного в стае птиц. Однако, сказанное более характерно не для всего человеческого сообщества, а для организованных малых групп, объединенных на основе агрессивных интересов. Каждый член такого сообщества стремится подняться по иерархической лестнице, и поэтому вполне ожидаемы конфликты и столкновения между выше- и нижестоящими членами иерархии.

Имея в основе биологические механизмы, преступность имеет место исключительно в социальной среде. Еще Ч. Ломброзо криминологические проблемы рассматривал с биологических позиций. Он предполагал, что прирожденный преступник – это человек ненормальный, но не сумасшедший. С ним, безусловно, можно согласиться, если понимать преступность как проявление агрессивности, то есть с точки зрения механизмов, приводящих к дезадаптации индивида в сложившихся условиях.

Э. Ферри (1908) не считает преступника нормальным человеком. Он выделяет их вследствие органических и психических ненормальностей, наследственных и приобретенных особенностей в специальный класс, особую разновидность человеческого рода. Ну что же, быть может он и прав. Каждый из нас, вероятно, сможет вспомнить не один десяток людей, склонных и умеющих решать свои проблемы не общепринятыми в обществе нормами, методами и средствами, а хитростью, обманом, угрозой, насилием, жестокостью. Причем, выбор метода решения проблемы определяется внутренними мотивами, установками, морально-этическими ценностями. Нарушить моральную или юридическую норму (закон) или нет, - каждая свободная личность решает сама в силу развитых в течение жизни способностей.

С точки зрения советской криминологии, построенной на идеологических постулатах и догмах (Герцензон А.А., 1975), «преступник – это индивид, совершивший общественно опасное деяние в силу конкретной жизненной ситуации и антиобщественных, аморальных взглядов. Для преступника характерно противопоставление своих узколичных, чисто эгоистических интересов интересам общества. Его нравственные устои, поведение, отношение к обществу находятся в резком противоречии с социальной моралью и нормой». Если сказанное трансполировать на наше общество и все постсоветское пространство, то мы получим сплошь криминализованное преступное общество. Жизненная ситуация, сами условия бытия заставляют обманывать, воровать, вымогать, давать и брать взятки, быть жестоким, проявлять насилие; старая мораль обесценилась, новая социальная мораль не установилась. При отсутствии законности, девальвации морали и нравов, естественно, на первый план выступают узколичные, эгоистические интересы.

Антонян Ю.М. и Бородин С.З (1987) придерживаются такой точки зрения, что в формировании преступного поведения первостепенное значение имеют ситуация, среда, семья. Они считают, что любой человек, попавший в благоприятные для совершения преступления условия, может допустить противоправные действия. Такие условия могут возникнуть даже в первичной ячейке общества – семье, и вызывать так называемые «семейные преступления» (Антонян Ю.М. и соавт., 2000). Социальный характер причин преступления, в первую очередь, состоит в том, что человек не рождается, а становится преступником. Семья как единый социальный и социально-психологический организм не представляет большой ценности для тех лиц, которые совершают «семейные» убийства. Какое общество, такая и семья (Сукиасян С.Г., 1996).

Пожалуй, наиболее полно и многогранно раскрывается человеческая сущность в семье. Но семья, будучи важнейшей ячейкой общества, одним из его основных институтов, не может находиться в отрыве от тех проблем, которые переживает общество, и, как зеркало, семья отражает и преломляет и материальные, и духовые проблемы. Безусловно, насыщенное насилием и агрессивностью общество не может иметь мирную семью. На уровне семьи очень важным аспектом взаимоотношений между его членами является характер социально-психологических отношений между ними. Насилие в семье может осуществляться в самых разных формах – оскорбления, унижения, побои, принуждения, брань, нанесение вреда здоровью, вплоть до убийства. Особый тип насилия в семье составляет, как отмечают авторы, сексуальное насилие, иногда сопровождающееся убийством. С одной стороны, насилие порождается внешними неблагоприятными факторами, с другой, - конфликтами, которые имеются в семье. Способствует насилию в семье наличие психической патологии у одного из членов семьи.

Социально-демографическое исследование личности «семейного» преступника и особенностей его поведения позволяют выявить ряд общих закономерностей и черт. Антонян Ю.М. и соавт. (1974, 1977, 1987) представляют обобщенный портрет «семейного» убийцы, который определяется следующими чертами: низкий профессиональный, образовательный и культурный уровень; обесценивание значения семьи и социальная отчужденность таких лиц; как правило возраст их составляет от 18 до 29 лет; наличие других преступлений в анамнезе, судимости за кражи, хулиганства, грабежи или разбойные нападения; длительная совместная семейная жизнь с потерпевшей стороной, в ходе которой неприязненные отношения все время обостряются и перерастают со временем во враждебные; глубоко скрытый, в том числе для самого субъекта, бессознательный характер мотивов большинства этих преступлений, их личностного смысла; злоупотребления спиртными напитками; наличие у подавляющего большинства из них психических аномалий различного характера. В формировании преступного поведения роль биологических факторов более отчетливо проявляется в соотношении «психическая аномалия (болезнь) и преступность». Влияние биологически обусловленных психических отклонений на преступность прослеживается в формировании личности преступника, в мотивации преступного поведения и т.д. Наиболее «простое» и распространенное объяснение социальных отклонений с позиций биологизма состоит в том, что, поскольку человек является не только общественным, но и природным существом, то ему свойственны как социальные, так и биологические потребности, мотивы поведения и реакции. Проявлением этих биологических свойств и выступают, с точки зрения такого объяснения, антиобщественные поступки. Они отражают «звериное» начало в человеческом существе.

Так оно и есть. Зверем движет чистая потребность, естественная борьба за существование; он «агрессивен» ровно настолько, насколько этого требуют его потребности (инстинкты) – бороться с тем, кто посягает на его ареал, на его самку, на его кусок мяса или пучок травки. Большего ему на надо. И лишь только человек, будучи «зверем», очеловеченным средой, зачастую совершает такое, что, порой, не лезет в рамки естественного, разумного, в рамки тех гуманистических представлений, которые создал сам человек, и сам же стал их жертвой, заложником в своем постоянном стремлении быть лучше, приближаться к идеалу. Человечество стремится к ним, но в то же время оно же постоянно нарушает эти рамки.

Биологизаторский подход к человеку пытаются критиковать и опровергать некоторые ученые, называющие себя прогрессивными. Но почему-то те, кто отдает предпочтение естественно-биологическим корням человека, считаются непрогрессивными. Так называемые «прогрессивисты» считают, что нет каких-либо значимых биологических различий между теми, кто соблюдает нормы социального бытия, и теми, кто их нарушает. Нет также генетических особенностей личности, детерминирующих соблюдение социальной нормы (Дубинин Н.П. и соавт., 1982). Да, передаются не детерминированные генетически свойства нарушать социальную норму, а естественные инстинктивные механизмы (агрессии), обеспечивающие приспособление особи в меняющихся условиях среды. А приспособление в меняющихся условиях среды может принимать различные формы – от пассивно-оборонительных до агрессивно-наступательных. У человека же на формирование определенных потребностей и интересов, мотивов и целей поведения, на процессы принятия и осуществления решения о совершении того или иного поступка, существенное влияние оказывают особенности его психических процессов, имеющих биологическую природу (Русалов В.М., 1979). На мой взгляд, следует учитывать тот факт, что личность человека обладает относительной автономностью, то есть человек может поступать так или иначе вне видимой связи с конкретной ситуацией, вне прямого непосредственного воздействия среды на человека. В контексте проблемы преступности и отклоняющихся форм поведения сказанное означает, что преступление может быть совершено в ситуации, совершенно не предрасполагающей к нему. В то же время в трудной, напряженной, ответственной ситуации даже самый отъявленный рецидивист может воздержаться от свершения преступления. И примеров тому огромное количество. Это же свидетельствуют результаты нашего исследования.

В этом аспекте (социально-биологической обусловленности) интересны результаты наших исследований, проведенных среди здоровых людей. Экстремальная ситуация сложившаяся на территории постсоветской Армении вызвали ряд неблагоприятных явлений не только в сфере материального производства, но также и в области морально-нравственных, социально-психологических аспектов общественного развития. Кризис во всех отношениях (землетрясение, социально-политические трансформации, война, блокада) резко повысил уровень напряженности общества, что проявилось заметным ростом девиантных форм поведения и агрессивности, повышением заболеваемости и смертности, нарастанием уровня невротизации в обществе (Manassian N. et al., 1999; Sukiassian S. et al., 1999; 1999).

С целью исследования природы (социальной или биологической) тех или иных форм поведения (отклоняющихся, преступных, агрессивных, нормальных и т.д.), мы провели анонимное обследование лиц, живущих в условиях пролонгированного перманентного многофакторного кризиса. Обследование проводилось с помощью трех разработанных нами ситуационных задач. Каждая из них предлагает до 7 ответов на конкретную ситуацию, из которых респондентом выбирался один, наиболее соответствующий его личности. Из распространенных 150 бланков мы получили обратно 116. Среди респондентов было 33 мужчин и 83 женщин в возрасте от 18 до 75 лет, представленные следующим образом: до 30 лет – 44 (38%), 31 - 40 лет – 29 (25%), 41 - 50 лет – 16 (14%), 51 - 60 лет – 13 (11%) и старше 61 года – 14 (12%) респондентов. Опрос проводился преимущественно в организованных трудовых коллективах, поэтому оказалось, что большинство наших респондентов (78 чел., 67%) имели постоянную работу (что в целом не соответствует реальным показателям в стране), 19 опрошенных (16%) обучались в высших учебных заведениях и 19 (16%) были безработными и пенсионерами. Состояли в браке 62 респондента (53%), 54 (42%) были вне брака, из которых 12 (10%) – разведенные и вдовы. Несмотря не кажущуюся социально-бытовую обустроенность 74 респондента (64%) считали себя не обеспеченными людьми. Каждый из респондентов должен был решить следующие три ситуационные задачи – нейтральную, активную, враждебную.

Задача N1. Вы идете по безлюдной пустыне и вдруг встречаете лавку торговца, где никого нет, и на прилавке лежит дорогое ожерелье. Вы: 1. берете ожерелье и спокойно удаляетесь, 2. берете ожерелье и убегаете, 3. кроме ожерелья начинаете искать еще кое-что «забытое», 4. не обращаете внимания и продолжаете Ваш путь, 5. зовете хозяина лавки и предупреждаете об оплошности.

Задача N2. Добравшись до людного города, Вы натыкаетесь на толпу людей, грабящую нагруженную полезными вещами машину. Вы: 1. сразу подключаетесь к грабежу, 2. участвуете после колебаний, 3. пытаетесь приостановить грабеж силой, 4. оставляете и удаляетесь. 5. ждете, что же достанется Вам в конце грабежа, 6. пытаетесь незаметно что-то ухватить для себя, 7. пытаетесь объяснить им суть содеянного.

Задача N3. Вы находитесь в крайне тяжелом положении – вы безработный, полуголый и полуголодный. Дома Вас ждут голодные дети и больные родители. Вы: 1. продолжаете поиски соответствующей Вам работы, 2. продолжая поиски работы, довольствуетесь добытым «куском хлеба» от подвернувшейся работы, 3. просите милостыню, 4. продолжаете искать работу, но не отказываетесь даже от преступных методов добычи «куска хлеба», 5. пробуете любое средство, вплоть до самых опасных и аморальных, 6. покидаете семью, считая себя никчемным и неспособным человеком, 7. пытаетесь покончить с собой.

Анализ полученных ответов выявил довольно интересную картину, отражающую поляризацию нашего общества, переоценку ряда традиционных и, вместе с тем, стабильность многих основополагающих ценностей. Обращает на себя внимание сравнительно большая занятость среди женщин (72% против 56% мужчин) и более чем двукратное преобладание безработицы среди мужчин. При примерно одинаковых показателях гражданского состояния (чуть больше половины мужчин и женщин состояли в браке – 58 и 52%% соответственно), по 36% их соответственно в браке не состояли. Но интересно четырехкратное доминирование женщин, указывающих на развод. Несмотря на большую социальную активность и занятость, женщины чаще, чем мужчины относили себя к необеспеченным людям. Так, 57 женщин (69%) из 83-х считали себя необеспеченными притом, что у 60-ти из них была постоянная работа. Среди респондентов были люди самых разных специальностей: врачи, медицинские сестры, психологи, юристы, экономисты, педагоги, механики и т.д.

В ситуации N1, в которой личность полностью свободна делать свой выбор самостоятельно (без какого-либо воздействия со стороны), большинство респондентов дали положительные ответы на 4-й и 5-й варианты – «не обращаю внимания и продолжаю свой путь» (42%) и «зову хозяина и предупреждаю об оплошности» (46%). Как видно, почти половина опрошенных остается совершенно равнодушной к оплошности других. Причем, существенной разницы между обеспеченными и необеспеченными респондентами не отмечается. Вместе с тем, между этими группами отмечается явное различие по 1-му варианту ответов – «беру ожерелье и спокойно удаляюсь» (2,4 и 13,5%% соответственно), что говорит о большей склонности необеспеченных к совершению асоциальных поступков. К совершению такого же поступка мужчины склонны в 4 раза чаще женщин. А семейные респонденты в 2 раза чаще готовы «обогатиться» за счет беспечности и оплошности других.

В ситуации N2, в которой остро сложившаяся ситуация диктует конкретную, реализуемую большинством форму поведения, личность стоит перед необходимостью выбора «не выделяться из толпы и принять ее условия «игры» или противопоставить себя ей и действовать в соответствии со своими нормами и установками. Большинство наших респондентов (62%) указали на 4-й вариант ответов – «оставляю их и удаляюсь». Среди необеспеченных, а также семейных людей почти в 2 раза больше оказалось тех, кто готов «объяснить им суть содеянного». 18% мужчин (против 1% женщин) попытаются прекратить разбой и грабеж, причем исключительно пожилые люди (старше 61 года). Женщины чаще мужчин (8% против 1%) будут ждать, что же им достанется в конце разбоя. Будучи менее обремененными заботами, лица, не состоящие в браке, значительно чаще «оставляли и уходили» от грабежа, не принимая никакого участия в его продолжении или прекращении (76% и 47% соответственно).

В ситуации N3, предполагающей наличие длительного социального, психологического и материального кризиса, большинство респондентов выбрали 1-й и 2-й варианты ответов: «продолжаю поиск соответствующей работы» и «продолжаю поиски работы, довольствуясь добытым «куском хлеба» от подвернувшейся работы» (26 и 65 %% соответственно). В этой ситуации практически полностью стирается разница между обеспеченными и необеспеченными людьми, чем женщины, склонны к «продолжению поисков соответствующей работы» (15 и 30%% соответственно) и почти в 4 раза чаще готовы к преступным методам добывания «куска хлеба» (15 и 30%% соответственно). Семейные респонденты в 2 раза реже «будут продолжать поиски работы, но не откажутся от преступных методов добывания хлеба» (8 и 17%% соответственно).

Таким образом, полученные нами данные подчеркивают роль и социальных, и биологических факторов в проявлении и становлении определенных форм социального поведения, в частности в формировании преступного поведения. В индифферентной, неактивной ситуации личность свободна сама делать выбор, но, вместе с тем, ее материальное «благосостояние» играет важную роль в выборе решения. Такую же «роль» играют пол и семейный статус. Ситуация N2 ставит респондента перед выбором – поддаться влиянию среды или уйти. Большинство участников ситуации остаются верными своим жизненным принципам и «не участвуют в игре». Причем, все пожилые (старше 61 года) пытаются взять на себя роль воспитателя и объяснить людям суть содеянного, тем самым, оставаясь верными своим жизненным установкам, выработанными в течение жизни. Так же поступают все те, кто имеет семью. Интересно, что среди необеспеченных людей также оказалось больше (в два раза) тех, кто «пытается объяснить суть содеянного». О чем это говорит? Об устойчивости морально-этической структуры личности или отсутствии адаптативной гибкости, а может о биологически (генетически) предопределенной «неполноценности» - а именно, низком уровне агрессивности. Тем более, что имеются работы (Coccaro E.F. et al.,1997), указывающие на возможность генетического наследования некоторых дополнительных импульсивных проявлений агрессии (словесной агрессии, раздражительности, непрямой угрозы). В ситуации N3, ставящей в крайне ограниченное положение, обнаруживается стойкость жизненных принципов у большинства респондентов, пытающихся стойко «продолжать поиски работы». Причем социальные факторы (обеспеченные - необеспеченные, семейные - несемейные) перестают играть какую-либо существенную роль. Однако биологически предопределенный фактор пола определяет дальнейшее поведение в экстремальной ситуации. Мужчины оказались менее склонными к продолжению поисков работы и более склонялись к свершению преступления. Чего же здесь больше? Природной агрессивности мужчин или социально предопределенной роли «кормильца»?

Уровень преступности и насилия в целом растет во всем мире, как в развитых, обустроенных странах Запада, так и в развивающихся. С 1960 по 1970 годы преступность в США возросла в 2,5 раза, обогнав рост населения за те же годы в 10 раз. В 80-е годы уровень зарегистрированных преступлений составлял около 12 млн. На 100 тыс. населения в 1987 году было зарегистрировано 5510 тяжких преступлений (убийств, изнасилований, разбойных нападений, грабежей, краж и поджогов).

На высоком уровне находится преступность и в развитых странах Европы. По данным ООН с 1970 по 1980 годы преступность в развитых странах возросла – по насильственным преступлениям в 2 раза, по корыстным – в 3 раза. В некоторых странах (например, Колумбии) насилие приобрело неконтролируемый характер (Franco A.S., 1997). Имеют место избиения, групповые убийства, похищения людей, насилие над детьми и стариками, изнасилования несовершеннолетних. Ежедневно колумбийцы подвергаются уличному насилию, так же как и расовой, сексуальной и социально-экономической дискриминации. В Колумбии отмечается высший уровень убийств в мире. По данным еженедельника «Аргументы и факты» продолжается рост преступности в России. В целом по России 1999 году преступления совершили 1717000 человек. Состав преступников представлен следующим образом: ранее судимые – 414000 чел., женщины – 261000 чел., несовершеннолетние – 183000 чел., рецидивисты – 66700 чел. и особо опасные рецидивисты – 44000 чел. По сравнению с 1998 годом отмечается рост по всем группам от 12,1 до 38,6%%. Преступность в Армении в 1999 году по официальным данным пресс-службы МВД РА снизилась на 6,5%. Однако, с учетом негативной динамики миграционных процессов в Армении, в результате которого население страны уменьшилось от 0,7 до 1 млн. людей, эти данные вряд ли отражают истинное положение дел в этой области. Преступили закон 10058 человек, то есть на каждые 10000 жителей страны приходится около 33 преступлений. В условиях нарастающего экономического и социально-политического кризиса в Армении отмечается снижение количества тяжких преступлений. Взамен чего стало больше покушений на жизнь, краж личного имущества, мошенничества, экономических преступлений, хулиганства.

Нельзя не согласиться с точкой зрения, высказанной на 5-м Конгрессе ООН по предупреждению преступности, о связи уровня преступности с социально-экономической ситуацией в обществе. Но оспаривать это положение нам позволяют два обстоятельства. Во-первых, как показывают статистические данные, уровень преступности повышается и в высших слоях общества, иными словами, среди власть имущих – финансовой, политической, экономической олигархии. Во-вторых, не все, кто составляет низшие слои общества, становятся преступниками и проявляют отклоняющиеся формы поведения, хотя насилию они подвергаются систематически и на протяжении многих лет. На наш взгляд, это говорит о том, что существует, по-видимому, какие-то внутренние механизмы и причины, проводящие к девиантному поведению.

Преступление, безусловно, порождается обществом, но ведь общество само «порождено» человеком – человеком, порожденным тем же обществом.

Может, существует особый тип личности, склонный к преступлениям? Если заметить в целом, то особенности личности преступника не являются такими, которые отличали бы преступников от честных людей. Но прежде, чем приступить к рассмотрению особенностей личности преступника, следует разобраться в некоторых вопросах так называемой «нормальной» личности. Общеизвестно, что понятие личность включает такие категории как темперамент, характер и собственно личность – это сложная совокупность биологического (темперамент), социального (интериоризированная сумма опыта), психологического (представления о себе и других людях, внутренние конфликты между желаниями и препятствиями к их осуществлению, разнообразных травм и устремлений). Однако, справедливости ради, следует отметить, что многими авторами весьма условно разграничиваются эти понятия и в их рамках описываются весьма близкие, идентичные свойства. А в некоторых случаях они представляются даже как взаимозаменяемые категории.

Прежде всего, необходимо отметить, что темперамент и характер, являясь индивидуальными формами реагирования, имеют совершенно разные корни. В настоящее время под термином темперамент принято понимать биологически обусловленные индивидуальные особенности и реакции, а под термином характер – психически обусловленные индивидуальные особенности и реакции. Темперамент, имея физиологической основой тот или иной тип высшей нервной деятельности (по И.П. Павлову), проявляется врожденными, наиболее стойкими, консервативными, практически неизменчивыми в течение всей жизни, свойствами, которые характеризуются силой, уравновешенностью и подвижностью. На основе темперамента формируются более специфические и значимые для каждого человека черты и свойства, определяющие его отношения с окружающей средой. Ананьев Б.Г. (1941) в качестве основных компонентов характера выделил: жизненную направленность (интересы, потребности и идеалы), нравственные привычки (вкусы и привязанности), коммуникативность (отношение к другим людям), самооценка (отношения к самому себе), волевые, интеллектуальные и эмоционально-динамические свойства характера.

Личность определяется как индивид в контексте его социальных качеств, которые формируются в процессе исторически конкретных видов деятельности и общественных отношений. Личность это динамичная, относительно устойчивая целостная система интеллектуальных, социально-культурных и морально-волевых качеств человека, выраженных в индивидуальных особенностях его сознания и деятельности. Природную основу личности образуют ее биологические особенности, но определяющими факторами являются социально значимые качества – взгляды, способности, потребности, интересы, моральные убеждения и т.д. Меграбян А.А. (1978) считает, что в понятие личность органически входят характер, темперамент и способности. С его точки зрения, личность, прежде всего, определяется способностью познания и своим отношением к познаваемому миру, обществу, людям и характером своей деятельности. Исходя из тех задач, которые стоят перед нами в настоящей работе, необходимо рассмотреть те варианты личности, которые выделяются на основе социально-психологических характеристик (Schultz D., 1976; Adorno Th., 1950): конформная личность, изгой, фанатик, антисоциальная личность, пассивно-агрессивная личность. Основными признаками антисоциальной личности является наличие постоянных конфликтов со средой, отсутствие лояльности к социальным ценностям, безответственность и бесчувственность к этическим, моральным ценностям, низкая фрустрационная толерантность.

Смысловые корни дифференциации личностных расстройств в DSM – III и DSM – III – R, согласно цитируемым авторам, в общем и целом соотносятся с классической и психоаналитической трихотомией характеров (оральный, анальный и фаллический). Фиксация на оральной фазе развития либидо обусловливает повышенную требовательность к окружающим и зависимое поведение, что в определенной степени соответствует зависимому и пассивно-агрессивному расстройствам личности. Фиксация на анальной стадии приводит к формированию компульсивного расстройства. Фиксация на фаллической стадии имеет такие же связи с гистрионным (истерическим) расстройством. Отметим здесь, что данная характерологическая трихотомия в определенном смысле соотносится с классификацией форм агрессивного поведения Г. Аммона (дефицитарной, конструктивной и деструктивной) (Аммон Г., 1990, 1994).

Что касается количественных характеристик личностных особенностей и «тотальности» их в каждом случае, то здесь следует заметить, что вариантов здесь бесконечное множество – от состояний так называемой психической нормы (здоровья), психической аномалии до выраженных патологических состояний. Психические аномалии – это такие расстройства психической деятельности, которые не достигают психотического уровня и не исключают вменяемости, но приводят к личностным изменениям, которые способствуют отклоняющемуся поведению.

Психические аномалии, как известно, содействуют формированию криминогенных взглядов, стремлений, ориентаций, потребностей, влечений и привычек. Они наиболее значимые для импульсивных, сексуальных и дезадаптивных преступлений. Психические аномалии способствуют возникновению таких черт характера, как раздражительность, агрессивность, жестокость, и в то же время снижают волевые процессы, ослабляют сдерживающие контрольные механизмы, что в полной мере характеризует лиц, осужденных за убийства. Уже первые исследователи обращали внимание на патопсихологические черты личности, способствующие формированию преступного поведения (Ломброзо Ч., Ферри Э.). Психические аномалии обнаружены у 84,3% исследованных. Это достаточно много, и должно привлечь к данному факту повышенное внимание, поскольку ранее проведенными исследованиями, что аномалии психики выявлены у меньшего числа преступников - около 68% (Антонян Ю.М. и соавт., 1977; 2000). Обследование личностных особенностей преступников, совершивших убийства членов семьи, показало, что у них отмечаются в основном те же черты, что у всей массы насильственных преступников. Прежде всего, это выраженная импульсивность, высокий уровень агрессивности, повышенные показатели ригидности и аутизации, субъективный подход к трактовке жизненных ситуаций, нарушение социально-психологической адаптации, особенно во внутреннем плане. Вместе с этим у них отмечается общее неприятие традиционных моральных суждений. Их поведение в значительной степени определяется аффективно заряженными установками, которые находят свою реализацию в ключевых ситуациях.

Как крайний вариант нормы выделяется понятие акцентуация личности, предложенное немецким психиатром К. Леонгардом (1981). При акцентуациях имеет место усиление отдельных черт характера и темперамента, которые приводят к избирательной уязвимости в одних и подчеркнутой устойчивости в других ситуациях (Личко А.Е., 1985). Близко к акцентуациям по форме и внешним проявлениям, но отличной по своей сути и генезу, понятием являются семейная и педагогическая запущенность. Они развиваются на патологической почве (некоторые типы формирующихся психопатий, вялотекущая шизофрения, резидуально-органические состояния), при условии неправильного воспитания (Гиндикин В.Я., Гурьева В.А., 1999). У преступников-рецидивистов, проводящих долгие годы в условиях социальной изоляции и вынужденных общаться только с социально деградированными субъектами, иногда возникают настоящие асоциальные развития, приводящие к такой уродливости личности, которая внешне очень похожа на дефектные состояния после психотического заболевания.

Личность, тем более патологическая, в своих общественных отношениях и деятельности может проявлять социально отклоняющиеся формы поведения, которые подразделяются на девиантные, делинквентные и криминальные. Девиантное поведение Гиндикин Я.В. и соавт. (1999) определяют «как поведение, ведущее к углублению средовой дезадаптации, стереотип поведения, который связан с нарушениями соответствующих возрасту социальных норм и правил, характерных для малых половозрастных социальных групп и внутрисемейных отношений». Они проявляются ситуационно обусловленными поведенческими реакциями. Делинквентное поведение определяется как повторяющиеся, асоциальные по своей направленности поступки детей и подростков, которые не влекут за собой уголовной ответственности. Это допреступные формы поведения, проявляющиеся в следующих типах: систематическое уклонение от своих обязанностей; склонность к бродяжничеству; корыстно-меркантильное поведение с посягательствами на чужое имущество; алкоголизация, токсикоманические и наркоманические наклонности; аутоагрессивное поведение; сексуально-агрессивное поведение; агрессивно-насильственное поведение с «вандализмом», садизмом и другими наклонностями. Криминальное поведение определяют как совершение противоправных поступков, которые служат основанием для возбуждения уголовного дела. Ему, как правило, предшествуют различные девиантные и делинквентные формы поведения. Криминальные (агрессивные) формы поведения чаще всего обнаруживают психопаты и психопатичные личности. Так, по данным Шумакова В.М. и соавт., (1980) из 100 больных, совершивших общественно-опасные деяния, а в нашем понимании – агрессивные поступки, 49,4 % составляют психопаты, тогда как даже при шизофрении – всего 27,1%. Подавляющее большинство их (62,3%) – мужчины. Анализ факторов влияющих на отнесение больного в группу лиц, совершивших общественно-опасные деяния, показывает значимость таких моментов, как распад семьи, ухудшение семейных отношений, общеобразовательный уровень, снижение работоспособности, эпизодическое злоупотребление алкоголем (48,5% набл.), систематическое злоупотребление – в 62,5%. По данным Курдюмова Б.Ю. (1979) на основе изучения психопатических личностей, находившихся в течение 5 лет в лагерной больнице, отрицательное влияние средовых факторов в детстве выявлено у 68% обследованных, отсутствие одного из родителей – в 40,8%, воспитание у родственников – 1,8%, плохие материально-бытовые условия в детстве – в 20,4%; 91,2% имели начальное и неполное среднее образование. С 9-10 лет начали курить, а с 11-12 лет выпивать 76,8%, интерес к наркотикам в различные периоды жизни проявляли 60,2%.

Психологический анализ виновных в совершении убийств членов семьи, проведенный Антонян Ю.М. и соавт. (2000), позволил авторам выделить несколько типов личности преступников: аффективный, аддиктивный, самоутверждающий, беззащитный, корыстный.

Основным побудительным мотивом к совершению преступлений у большинства преступников является страх смерти; страх, который может оставаться в рамках нормы всю жизнь, незримо сопровождать человека и незаметно влиять на его поступки. Подавляющее большинство преступников, как мы указывали выше, испытывали психическую депривацию на раннем этапе жизни в семье, постоянно переживали чувство угрозы личной безопасности, своего существования, ощущали свою уязвимость и беззащитность на бессознательном уровне.

Страх за свое существование начинает вызывать самые различные явления, в первую очередь, насилие, в том числе и в семье, поскольку субъект, уничтожая других, тем самым подавляет страх смерти в себе, ощущает себя вершителем жизней. Совершая насилие, он пытается снять этот страх, снизить собственную неуверенность, высокую тревожность, как бы отодвинуть подальше от себя смерть.

Исследуя «семейных преступников», Антонян Ю.М. и соавт. (2000) представляют свою типологию клинических вариантов личностных девиаций, которая, в общем, и целом повторяет общеизвестные типы личностных отклонений. Авторы выделяют конституционально-депрессивный, астенический, гипертимический или гипертимный, истерический (истероидный), возбудимый эпилептоидный, параноический, шизоидный, неустойчивый (безвольный) и психастенический типы личностной девиации.

К конституционально-депрессивному типу авторы относят прирожденных пессимистов, людей с постоянно сниженным фоном настроения и самооценкой, людей угрюмых, унылых, мрачных, недовольных и необщительных. Это сдержанные, ранимые, чувствительные к неприятностям, немногословные в общении и сдержанные люди.

Астенический тип характеризуется раздражительностью, а также повышенной впечатлительностью и чувствительностью, значительной психической истощаемостью и утомляемостью. «Астеники» легко ранимы и уязвимы, склонны к дезадаптации в новой обстановке. Поэтому они скрупулезно стремятся сохранять привычный щадящий житейский уклад. Это определяет их консерватизм.

Гипертимический (или гипертимный) тип, в отличие от конституционально-депрессивного типа, включает лиц с постоянно повышенным фоном настроения, с необоснованным оптимизмом, сниженной критичностью, повышенной активностью. Они энергичны и неутомимы, самоуверенны и бесцеремонны, не разборчивы между дозволенным и запрещенным.

Истерический (истероидный) тип включает лиц, склонных к гротеску, демонстративности, позерству, театральности в своем неиссякаемом желании казаться больше, чем они есть на самом деле. Они демонстрируют свою оригинальность, превосходство, гиперболизируют и расцвечивают свои переживания. Их эмоциональные переживания неглубоки и не постоянны, они отличаются патологической лживостью. Психика их крайне незрела и носит черты инфантилизма.

Возбудимый эпилептоидный тип характеризуется вязкостью аффектов, обстоятельностью и тугоподвижностью мышления и всех психических процессов, педантичностью. Они повышенно требовательны к окружающим, не желают считаться с их мнением, склонны доминировать, проявлять властность, подавлять; они крайне эгоистичны, обидчивы и подозрительны, склонны к конфликтам, дисфорическим реакциям. Живут в постоянном напряжении с раздражительностью, доходящей до приступов гнева и ярости (так называемой эксплозивности), как правило, не соответствующих силе раздражителя. Среди них много алкоголиков, бродяг, а также азартных игроков.

Параноический тип определяется склонностью к образованию сверхценных идей. Это ограниченные, недоверчивые и подозрительные люди, как правило, высокомерные и самоуверенные, без чувства юмора, прямолинейные в суждениях и жизни. Все свою жизнь они посвящают борьбе с «недоброжелателями», «врагами». Они такие же эгоцентрики, как и истерические личности. Эти особенности предрасполагают их к переоценке своей личности и необоснованным устремлениям к изобретательству и реформаторству. Непризнание их «достижений» приводят к конфликтам, которые иногда длятся годами.

Основной характеристикой шизоидного типа, отличающий их от всех других, является их аутизм и так называемая «психэстетическая пропорция дерева и стекла», то есть обостренная чувствительность, с одной стороны, и выраженная холодность и тупость, - с другой. Психическая деятельность шизоидов лишена единства, цельности и синтонности, она парадоксальна, причудлива, временами вычурна.

Неустойчивый (безвольный) тип характеризуется повышенной подчиняемостью, слабоволием, податливостью, внушаемостью. Вся их жизнедеятельность подчиняется случайностям, моменту; они легко спиваются, употребляют наркотики, ведут паразитическое существование.

Психастенический тип, имея в основе черты, свойственные астеническому типу, определяется неуверенностью в себе, нерешительностью, робостью, чувством своей неполноценности, склонностью к постоянным колебаниям и сомнениям, низкими адаптативными возможностями. Они склонны к патологическому мудрствованию, самоанализу.

Как видно из вышеприведенных характеристик, данных Антоняном Ю.М. и соавт. (2000), существенную роль в становлении и проявлении преступности (читай, агрессии) играют личностные особенности, обусловленные как биологической, так и социальной почвой.

Если попытаться суммировать данные исследования личности преступника, то можно выделить следующие аспекты ее: антиобщественная установка личности преступника, правосознание преступника, комплекс личностных свойств.

Многие исследователи признают специфическим свойством личности правонарушителя так называемую антиобщественную установку. Для нее специфичны отрицание тех или иных общепризнанных ценностей, антиобщественный характер мотивов и целей преступного поведения. Позпышев С.В. (1926) определял преступление как проявление психологической конституции личности. Айхенвальд Л.И.(1928) считал, что «биологические факторы криминальности, как вырождение и наследственность, связаны с социальными факторами».

В контексте правосознания преступника, анализируя проблемы судебно-психиатрической экспертизы по делам об изнасилованиях, Реак А.А. (1990) разграничивает два аспекта проблемы преступности. Первый – знание морально-этических и социальных норм в области сексуальных отношений, и второй, - принятие этих норм. Трансполируя эти два аспекта («знание» и «принятие») на проблему агрессивности и агрессии, можно, с моей точки зрения, предположить наличие следующих возможных вариантов выбора в той или иной ситуации в зависимости от сути человека:

я знаю, что я делаю зло, и я хочу делать его;

я знаю, что я делаю зло, но я это злом не считаю;

я знаю, что я делаю зло, но не делать этого я не могу;

я знаю, что я делаю не зло, и я хочу делать его.

Несомненно, есть категория лиц, наделенных в силу жизненных обстоятельств, следующими чертами: негативное отношение к основным социальным нормам; негативное представление о социальных отношениях и ценностях; специфические (негативные) черты личного опыта; повышенная агрессивность и возбудимость; примитивные влечения и несдержанность в их удовлетворении.

Характеризуя личность преступников, исследователи отмечают у многих из них, стандартность и стереотипность мышления, большую частоту (до 40%) психопатических черт характера. Личность преступника, естественно, не может быть охарактеризована однозначно. Советские криминологи выделяли три основных типа личности преступника: последовательно криминогенный, ситуативно-криминогенный и ситуативный.

Среди лиц, совершивших убийств, хулиганство, изнасилование, кражи, грабежи и разбои, систематически занимающихся бродяжничеством и т.д. более половины имеют не мешающие их вменяемости расстройства психики. Их доля, как уже было отмечено выше, составляет около 68% (Антонян Ю.М. и соавт., 1977; Закалюк А.П. и соавт., 1984). Психические аномалии оказывают значительное влияние на совершение преступлений. Но неправильно приравнивать все формы психической патологии к патологии личности (Рохлин Л.Л., 1970).

Аномалия психической деятельности основывается на морфологических или функциональных изменениях головного мозга, вследствие чего происходит изменение приспособления человека к окружающей природной и социальной среде. По сути – это явление биологическое, которое подвергается патогенетическому и патокинетическому влиянию социальной среды. Причем, не всегда эти явления можно и нужно обозначать как болезни, а именно, как нозологические формы. Как показывает опыт, наряду с более или менее очерченными нозологическими формами в нашей практике все чаще встречаются всевозможные реакции, состояния, развития, декомпенсации, личностные аномалии и т.д. Каждая личность, страдающая этими расстройствами, естественно, нуждается в помощи специалистов (психиатров, психотерапевтов, клинических психологов). Вместе с тем, у них преобладают нормальные психические явления и процессы, а потому такие лица сохраняют в основном свои социальные связи, в подавляющем большинстве случаев они трудоспособны, дееспособны и вменяемы.

Расстройства психической деятельности, влияющие на преступное поведение и условно объединенные под названием «психические аномалии», включают в себя психопатию, олигофрению (дебильность), алкоголизм, наркоманию, остаточные явления черепно-мозговой травмы, органические заболевания ЦНС, эпилепсию, сосудистые заболевания головного мозга, шизофрению и т.д. (Антонян Ю.М., Бородин С.З., 1987). Любой из практикующих психиатров может вспомнить не один случай проявления агрессии со стороны своих пациентов в отношении как медицинского персонала, и тем более в отношении других больных. Грубость и жестокость, деструктивность к другим и самоповреждения, убийства и суициды – проявления, свойственные многим больным. Агрессивное поведение часто наблюдается у пациентов с гиперактивными нарушениями и дефицитом внимания, поведенческими расстройствами, патологией развития (Weller E.B. et al., 1999).

Во многих психиатрических источниках такие характеристики личностных расстройств, как безответственность, антисоциальность, импульсивность, агрессивность, аморальность часто рассматриваются как неотъемлемые свойства патологической личности, часто способствующие антисоциальному поведению.

Американская психиатрическая школа (DSM – 3 – R и DSM – 4) определяет психопата как личность с преимущественно аморальным и антисоциальным поведением, которая характеризуется импульсивными, безответственными действиями, направленными на немедленное удовлетворение возникающих нарцистических интересов, без учета возможных последствий этих действий и без последующего чувства тревоги и вины. Французские психиатры считают, что «общий знаменатель» всех психопатических личностей – это антисоциальность и импульсивность. P. Miller (1959) считает, что преступность является одним основных симптомов психопатии. В английском акте о психическом здоровье (1959) утверждается, что психопатия – «это стойкое расстройство психики, проявляющееся в ненормальной агрессивности и полной безответственности поведения».

Британский психиатр C.A. Holmes (1991) вообще предлагает признать психопатию «категориальной ошибкой» и исключить это понятие из сферы психиатрии, поскольку, по его мнению, оно подразумевает социально-контрольные функции и тем самым принадлежит этике и праву, не имея отношения к медицинской диагностике и терапии.

В современной зарубежной психиатрии (цит. по Горинов В.В. и Пережогин Л.О., 1999) преобладают три направления в учении о расстройствах личности: клиническое, психоаналитическое и, так называемое, судебно-психиатрическое. С одной стороны, их рассматривают как относительно устойчивые клинические синдромокомплексы. Этот принцип положен в основу современных классификаций (МКБ – 10, DSM - IV). С другой стороны, в западной психиатрии одну из ведущих позиций занимает психоаналитический взгляд на расстройства личности. В ряде современных работ западных психоаналитиков (О. Кернберга, Х. Томе и др.) прямо указывается, что «патология личности определяется теми психическими структурами, которые возникают под влиянием аффективного опыта взаимодействия с ранними значимыми объектами». Теоретические выводы рекомендуются для «создания новых технических подходов в работе с тяжелыми расстройствами личности в рамках психоанализа как такового».

Третий подход к психопатиям, существующий в зарубежной психиатрии, исходит из того, что психопатии представляют собой не группу психических расстройств или личностных аномалий, а специфический судебно-психиатрический диагноз. Это, своего рода, ярлык, который широко используется для обозначения неспецифических характерологических типов, сущность которых сводится к антисоциальным и агрессивным формам реагирования (Fields L., 1996; Holmes C. A., 1991). Этот подход своими корнями уходит в прошлый век, к работам Ч. Ломброзо.

Безусловно, проблема психопатии интересует нас в аспекте исследования агрессивного поведения. Личностные расстройства представляют собой совокупность психопатологических феноменов и грубой социальной дезадаптации, выражающейся, в первую очередь, в алкоголизме, наркомании, агрессивном поведении, суицидах, криминальных действиях. Многие исследователи, изучая группы людей, находящихся на социальном «дне» (алкоголиков, злоупотребляющих психоактивными веществами, правонарушителей, бомжей и т.д.), выявили, что подавляющему большинству (до 90%) обследованных можно поставить диагноз одного из расстройств личности по критериям DSM – III – R, DSM – IV, МКБ – 10 (Feitel B., 1992; Rogers R., Dion K.. 1991; Simonian S.J. et al., 1991). Изучение групп испытуемых, проведенное по 600 признакам, включающим биографические, личностные, патопсихологические, криминологические, психопатологические и другие данные, показало, что ведущими мотивами агрессивных действий были психопатическая самоактуализация, аффектогенные и корыстные мотивы. Причем, доминируют именно аффектогенные мотивы. В пользу данного предположения свидетельствует тот факт, что только часть преступников планировала правонарушение, в 70% случаев криминальные действия длились менее часа, 30% испытуемых на момент правонарушения были пьяны. Большинство испытуемых злоупотребляли алкоголем, 10% систематически употребляли наркотики. В нозологическом плане преобладали психопатические личности истерического, истеро-эпилептоидного и шизоидного типов.

Интересно, что у многих испытуемых отмечались нарушения критических способностей, личностная незрелость, черты психического инфантилизма. Не исключено, как полагала Г.Н. Пономарев (1984), что инфантилизм, как маркер дисгармонии развития, может быть и своеобразным «измерительным инструментом» глубины психопатии. Личность испытуемых, совершивших преступления, связанные с агрессией, характеризовалась, прежде всего, обидчивостью, склонностью к внешне обвиняющим формам реагирования, демонстративностью.

Для психопатических личностей, совершивших преступления, связанные с агрессией, характерны следующие, с точки зрения Горинова В.В. и Пережогина Л.О. (2000), нарушения волевой сферы: нарушение преодоления конфликта, нарушение преднамеренной регуляции и нарушение прогностических функций. Клинически они выражаются трудностями осуществления выбора, игнорированием последствий поступков, пренебрежением социальными нормами, склонностью разрешать субъективно трудные ситуации наиболее простым путем, трудностями дифференцирования параметров физического действия и нарушениями эмоционального реагирования в виде вспыльчивости, брутальности, бесконтрольного проявления физической агрессии со склонностью к психопатической самоактуализации.

Для психопатов характерно (по методике MMPI) состояние дезадаптации, которое вызывается невозможностью удовлетворить свои актуальные потребности, самоактуализироваться, а также постоянными конфликтами с окружающим. Тревога и порождаемый ею страх ведут к дезадаптации, которая, в свою очередь, оказывает обратное воздействие и усиливает тревожность (Антонян Ю.М., Бородин С.З., 1987). Wilkins J.L. et al. (1974) с помощью четвертой шкалы MMPI, позволяющей различать людей по степени их агрессивности, выделили высоко и низко агрессивных, и обнаружили, что первые даже при чисто инструментальной агрессии прибегали к агрессии большей интенсивности. На значение личностных расстройств в формировании и проявлении агрессивных форм поведения указывали Moeller F.G. et al. (1997), которые предполагали, что агрессивные реакции при кокаиновой абстиненции связаны с личностными расстройствами.

Агрессивные проявления у больных шизофренией тесно коррелируют с особенностями психопатологической картины. Изучая с помощью специальных шкал (Clinical Global Index, Positive and Negative Symptoms Scale, Montgomery-Asberg Depression Rating Scale) проявления агрессивного поведения, Schweitzer I. et al. (1997) выявили более высокие показатели по этим шкалам у больных шизофренией, что говорит о более высоком уровне агрессии у них. Они заключают, что «агрессивные пациенты более больны, чем не агрессивные».

Не являясь специфическим расстройством для аффективных биполярных расстройств, агрессия в рамках аффективных фаз может приводить к тяжелым поведенческим расстройствам: агрессивности, импульсивности и тревоге (Swann A.C., 1999).

Агрессивность в связи с постстрессовыми расстройствами, кроме медицинского, имеет и большoе социальное звучание (Steiner H. et al.,1997). Авторы отмечают, что более половины подростков, совершивших тяжкие преступления, участие в них (преступлениях) описывают как травмирующее событие. Такие лица обнаруживали повышенный уровень дистресса, тревоги, депрессии, супрессию агрессии. Они проявляли высокий уровень незрелых защитных механизмов, таких как проекция, соматизация, конверсия, диссоциация, избегание. Результаты показали, что среди них большее число страдало от ПТСР, чем в общей популяции. Yehuda R. (1999) считает, что агрессивность является неотъемлемой частью ПТСР. Byrne C.A. et al. (1996) считают, что лица, пережившие посттравматический стресс (в частности, ветераны вьетнамской войны) составляют группу риска в отношении совершения агрессивных поступков по отношению к своим партнершам.

Повышают агрессивность не только «чисто» психические расстройства, но и соматизированные (соматоформные) страдания. Delvaux M. et al. (1997), обследовав больных с синдромом раздраженной толстой кишки, здоровых и лиц с органической патологи кишечника, пришли к заключению, что сексуальная агрессивность у больных с синдромом раздраженной кишки больше, чем у остальных.

Агрессия является серьезной проблемой для гериатрической службы. Очень часто агрессивность проявляется у пожилых пациентов с деменцией, у которых она (агрессивность) понимается как продукт взаимодействия нейробиологических, когнитивных и средовых факторов. До 95% обитателей домов престарелых проявляют агрессивное поведение. Наличие деменции уже повышает риск проявления агрессии и вероятность госпитализации. Выявление деменции в общемедицинской службе и направление в соответствующее учреждение является фактором снижения агрессии в обществе.

Наличие антисоциального, агрессивного поведения связывается с лобно-височной дегенерацией, болезнью Альцгеймера, фронто-темпоральной деменцией и т.д. (Anderson M.A. et al., 1998; Gibbons P. et al., 1997; Miller B.L. et al., 1997; Raskind M.F., 1999).

Gibbons P. et al. (1997) установили, что агрессивность связана с диагнозом «деменция», но не зависит от возраста, пола, физических заболеваний или употребления психотропных средств. Пожилые лица с агрессивностью постепенно становились пациентами психиатрических больниц и постоянно принимали нейролептики. Авторы считают, что этот контингент агрессивных больных становится обузой (проблемой) для любого общества.

Самым существенным в криминологическом аспекте проблемы является наличие черт психопатизации при любой из перечисленных форм патологии. Ни для кого ни секрет, что именно люди с психопатическими особенностями характера наиболее часто ввязываются во всевозможные конфликтные и напряженные отношениях с окружающей средой. Причиной этому является наличие у них таких черт как раздражительность, жестокость, агрессивность, инфантильность психической деятельности, патологическая амбициозность и т.д. К тому же, такие личности склонны к различного рода расстройствам влечения (алкоголизм, наркомания).

Склонность людей с психопатическими чертами характера к различного рода антисоциальным поступкам и антисоциальному поведению вообще известна давно и всегда привлекала к себе внимание психологов, психиатров, социологов. Пожалуй, самой заметной фигурой в истории криминологии с психиатрическим акцентом является Чезаре Ломброзо, антропологическая концепция, которого, будучи в центре внимания исследователей в последние десятилетия, так и осталась не решенной. Хотя в отдельные периоды она находила больше сторонников или больше противников. Еще в конце 19-го века противник учения Ч. Ломброзо Дриль Д.А. (1982) писал, что «…преступность возникает обыкновенно на почве болезненной порочности и исцеляется или медицинским лечением, или благоприятными изменениями жизненной обстановки». Однако сегодня, с моей точки зрения, мы вынуждены признать, что его теория не лишена правдивости, доказательством чему являются результаты многих исследований, показывающих, что в колониях и тюрьмах почти у каждого второго «жителя» обнаруживаются психические расстройства и аномалии в подавляющем большинстве случаев на уровне личностных отклонений (Гурьева В.А., 1968; Гиндикин В.Я., 1969; Антонян Ю.М., Виноградов М.В., Голумб Ц.А., 1987 и др.).

Гурьева В.А. и соавт. (1994) на большом судебно-психиатрическом материале показали, что основное значение в формировании криминального поведения имеет задержка социализации личности под воздействием негативных социальных факторов. В первую очередь подобное влияние проявляется наличием (у 86% подростков) картины выраженной социо-педагогической запущенности. Однако, как справедливо замечают авторы, социально-психологические факторы воздействуют на несформированную личность, отягощенную ранними церебральными резидуально-органическими состояниями (68%) с явлениями инфантилизма, задержки интеллектуального развития, аффективной неустойчивости, формирующимися психопатоподобными синдромами и психопатиями (19%), эпилепсией (4%), шизофренией (2%), психогенными развитиями личности (3%) и др. Среди причин преступности некоторые авторы (Goppinger H., Book M., Jehle J.M., Maschke W., 1983), кроме негативных социальных факторов, придают значение также соматическим заболеваниям и наследственной отягощенности.

Безусловно, все формы отклоняющегося поведения не могут быть объяснены только какой-либо одной, даже самой наиобоснованной причинностью. Хотя бы потому, что сверхсложное переплетение и взаимодействие человеческой природы, личности, естественной и социальной среды не только имеет бесконечное множество разновидностей, но и в каждом конкретном случае бывают связаны с дефектами в нескольких звеньях психологической цепочки, детерминирующей данное поведение. Не только причины преступности, но и причины заболеваемости нельзя сводить к одному какому-либо фактору. И.В. Давыдовский (1961), один из выдающихся русских советских теоретиков медицины, отмечал, что «этиология (причинность) – это не отдельно взятая вещь; это всегда процесс, отношение вещей на реальных основах взаимодействия». Трансполируя эту мысль в область человеческого поведения (как нормального, так и отклоняющегося), можно объяснить его (поведение) не причинностью, а детерминированностью, в которой действуют биологические, социальные, психологические, юридические, экономические и многие другие факторы, связанные буквально со всеми сферами общественной жизни.

Одной из форм социальных отклонений, проявляющихся агрессивностью, наряду с расстройствами личности, является алкоголизм. Психопатия и алкоголизм тесно связаны друг с другом. Психопаты более предрасположены к осложненным и патологическим формам опьянения, актуализации отрицательных переживаний и агрессивных реакций.

Алкоголизм – сложное явление, имеющее биосоциальную природу, и тесно переплетающееся с нормальным бытием, преступностью, аномальной психической деятельностью, психической патологией, наркоманией и т.д. Он может развиваться как: причина аномального преступного поведения, осложнение болезни, реакция и ответ на сложившуюся ситуацию, совокупный результат выше отмеченных факторов. Алкоголизм и преступность взаимовлияют друг на друга – один способствует возникновению другого (Антонян Ю.М., Бородин С.З., 1987).

Указывая на социальные корни преступлений (читай, отклоняющегося поведения), Ф. Энгельс связывал пьянство, прежде всего, с тяжелыми условиями жизни. Конечно, неудовлетворенность жизнью, недовольство и отчаяние часто способствовали и продолжают способствовать злоупотреблению алкоголем. Как известно, последний обладает определенными «желанными» действиями - релаксирующим и эйфоризирующим - отвлекает человека от реальных проблем. Но ведь не все люди, употребляющие алкоголь, становятся алкоголиками, и не у всех злоупотребление алкоголем вызывает девиантные формы поведения. В конце концов, вино – это такой же продукт земледелия, как и хлеб. И виноград так же подвергается обработке, как и пшеница.

Кто же склонен к алкоголизму? Этот вопрос был в центре внимания очень многих исследователей, но нельзя сегодня с уверенностью констатировать, что ответ найден. Алкоголизм представляет собой семейное зло. Если отец является алкоголиком, то риск у потомков повышается до 26%, в то время как при алкоголизме матери риск составляет 2%; при алкоголизме брата – 21%, сестры – 0,9% (Эрман Л., Парсонс П.,1984).

По данным журнала «Здоровье мира» алкоголики составляют от 1 до 10% работающего населения мира. В США «проблемные пьяницы», то есть те, кто создает своим поведением для окружающих существенные проблемы, составляют 10% населения (Лисицин Ю.П., Копыт Н.Я., 1983). В Швейцарии, население который составляет 5 млн. человек, имеется свыше 120 тыс. алкоголиков – по 20 человек на каждую тысячу мужского населения и по 4,7 – женского. Не менее остро стоит проблема наркоманий. По словам самого американского президента, в 1986 г. 4-5 млн. американцев регулярно употребляли кокаин, не менее 0,5 млн. – героин и 19 млн. американцев (примерно 8% населения) курили марихуану.

Аналогичная картина имеется и во многих других странах и в том числе и в бывшем СССР, хотя полностью доверять статистическим данным того периода не приходится. Приходится ориентироваться по косвенным показателям. По данным лаборатории токсикологии НИИ наркологии МЗ РФ, если употребление спиртных напитков на душу населения в 1950 году (в СССР) составляло 1,9 литров чистого алкоголя, а в 1963 году – 6,1 литра, то 1979 году оно достигло 13,8 литров. На протяжении последующих 20 лет употребление алкоголя держится на уровне 14-14,2 литров. В России связанные с алкоголем и наркотиками социальные, криминальные, экономические и медицинские аспекты превратились в одну из трудноразрешимых проблем, чему в значительной мере способствует экономический кризис, нестабильность социальной и экономической ситуации, изменения в системе ценностных ориентаций личности и т.д. (Шевченко А.В., Кошкина Е.А., 1995).

Особенно обострились эти проблемы в последнее десятилетие, как в отношении распространения алкоголизма среди населения, так и в отношении потребления наркотиков. Свидетельством этому является наличие (к началу 1997 года) под диспансерным наблюдением в наркологических учреждениях около 3 млн. больных, включая группу профилактического учета. Если в распространенности алкоголизма, несмотря на его массовость, в 1996 года наметилась некоторая стабилизация, то число впервые выявленных больных наркоманией только за один 1996 год увеличилось по сравнению с 1995 годом на 34%, токсикоманией – на 42%, злоупотребляющих наркотическими средствами – на 25%, ненаркотическими средствами – на 23%. Средний показатель заболеваемости наркоманиями по республике в 1996 году составил 19,2 на 100 тыс. населения (Егоров В.Ф. и соавт., 1998). Но это лишь небольшая часть реального числа потребителей наркотических средств. По данным экспертных заключений, число лиц, имеющих проблемы с наркотиками и обращающихся за медицинской помощью, соотносится с истинным числом больных наркоманией как 1:10 (Пятницкая И.Н., 1995).

Распространение алкоголизма среди населения имеет не только тяжелые медицинские последствия, но оказывает существенное влияние на социальные и демографические процессы. Статистика свидетельствует об увеличении числа женщин, больных алкоголизмом: если в 1988 году доля женщин, состоящих на учете по поводу алкоголизма, составляла 12,6%, то в 1996 году – уже 14,2%. В 80-е годы соотношение мужчин и женщин, больных алкоголизмом, составляло 9-10:1, в 1996 году оно изменилось до 6:1. На начало 1997 года в России насчитывалось 334 тыс. женщин, больных алкоголизмом и состоящих на учете наркологических диспансерах, что составляет 430,3 на 100 тыс. женского населения.

Будучи заболеваниями с выраженным социальным характером, алкоголизм и наркомания приводят к увеличению числа правонарушений, как уголовного, так и экономического характера. Социальная стоимость употребления алкоголя для общества оценивается в различных государствах на уровне 2-3% от валового национального продукта (Кошкина Е.А. и соавт., 2000).

Высокий уровень злоупотреблений алкоголем и наркотическими веществами выявляется среди тех, кто был осужден за криминальное поведение. Так, по данным Brook D. et al. (1996) у 469 (63%) из 750 подследственных обследуемых была выявлена психическая патология, причем в одной трети случаев можно было говорить о сочетанных психических расстройствах. Группа обследуемых, злоупотребляющих алкоголем и лекарственными препаратами, оказалась самой многочисленной - 285 человек (38%).

Не отражают истинного положения дел и статистические данные по распространенности алкоголизма и наркоманий в Армении. Под диспансерным наркологическим наблюдением в 1998 году находились 4500 больных (120,8 на 100 тыс. населения), из которых 4131 страдали хроническим алкоголизмом (108,7 на 100 тыс. населения), 284 больных (7,5 на 100 тыс. населения) страдали наркоманией и 172 больных (4,5 на 100 тыс. населения) алкогольными психозами. Приведенные данные соответствуют уровню 1993-1994 годов, на которые приходился пик «экстремальности» в Армении. Официальные данные не соответствуют неофициальным и субъективно оцениваемым показателям (неконтролируемая распродажа спиртных напитков, безработица и т.д.), свидетельствующие о расширении распространенности этого явления в Армении. Более того, по оперативным данным МВД и НБ РА число наркоманов достигает 20 тыс. человек.

Около половины всех лидеров преступных групп или членов их руководящего ядра это лица с психическими дефектами. Психопатов больше среди «вожаков», алкоголиков – среди второстепенных, но авторитетных членов группировок. Алкоголиков больше среди преступников старше 25 лет, в 18-24 года преобладают психопаты. Антонян Ю.М. и соавт. (1987) изучили с помощью MMPI группу преступников-алкоголиков и установили, что общим для этой категории преступников является такие свойства, как импульсивность поведения, пренебрежение к морально-этическим нормам, нарушение прогноза последствий своих поступков. Они сочетаются с ригидностью и социальной отчужденностью. Наблюдается и высокий уровень тревожности.

Алкоголизм перестраивает иерархию мотивов. Нет целей жизни, нет интересов, и алкоголь становится ведущим мотивом. Наличие же «опорных точек» в мотивационной сфере, ярко выраженный интерес к чему-либо выступают психическим барьером на пути к изменениям личности. То же имеет место при посттравматических стрессовых нарушениях.

Психологические исследования больных алкоголизмом выявляют различные психические расстройства практически у всех больных. Так, по данным Seelye E.E. (1979) из 55 пациентов с алкоголизмом у 10 был выявлен «психоневроз», у 34 – выраженные истерические и обсессивные расстройства личности. McAndrew C. (1981) выявил признаки «психастении, депрессии и невротизма» у всех 200 обследованных пациентов. На большую частоту у больных алкоголизмом невротических (пассивно-зависимых), психопатических (импульсивных), шизоидных и агрессивных черт указывает Conley J. et al. (1983).

Изучив почти сорокалетний катамнез 200 девиантных подростков Monnelly E. et al. (1983) установили, что алкоголизмом заболевают те, кто при наличии подчеркнуто мужского поведения имеет более женственное телосложение. Их мужская потребность в агрессии подавлялась женскими «элементами» строения. Несовпадение мужских и женских мотиваций было источником интрапсихического конфликта и приводило к алкоголизму. Не всегда же и не всем удается преодолеть этот конфликт, это сопротивление. «А если преодолеть насильно? – спрашивает Витольд Гомбрович (1994). – Ведь мы мужчины! А мужчина это тот, кто насилует, кто может понравиться насильно! Мужчина это тот, кто господствует! Мужчина не спрашивает, нравится он или нет, он заботится только о собственных ощущениях, его вкус решает, что приятно, а что противно для него, и не только для него! Мужчина существует для себя, и ни для кого больше». Сказано как о голодном крокодиле, увидевшем что-то движущееся в бурном потоке.

К этому роду конфликтов относятся и сексуальный конфликт, особенно у женщин. Интрапсихический конфликт возникает при несовпадении уровня притязаний и амбиций с реальными достижениями, несовпадении личных мировоззренческих концепций с взглядами макро- и микросреды, а также при невозможности адаптации и жизни в экстремальных условиях.

Что касается биологической предрасположенности к алкоголизму (нарко- и токсикоманиям вообще), то здесь решающую роль играют наследственные факторы. Роль генетических факторов в развитии алкоголизма подтверждается тем, что у алкоголиков чаще встречаются психические больные среди родных; имеется повышенная чувствительность к интоксикации у некоторых восточных народов – китайцев, японцев, корейцев, эскимосов, чем у народов кавказской расы; детоксикация этанола у кавказцев имеет достоверную генетическую компоненту.

Установлено наличие индивидуальной ранимости и индивидуальной устойчивости к действию этанола (спирта), но сущность этих индивидуальных реакций до сих пор остается не определенной (Пятницкая И.Н., 1988).

Немаловажно и значение той среды, в которой индивид начинает употреблять алкоголь. Интересно заметить, что алкоголизм и алкогольная среда как бы плодят себя сами (Пятницкая И.Н., 1988), в силу того, что, будучи «социальным животным», человек обладает высокой конформностью, то есть сближает свои взгляды, формы поведения с принятыми в его среде. Естественно, чем выше уровень индивидуального психического развития, тем менее выражена конформность здорового человека. Однако, на мой взгляд, высокий уровень индивидуального психического развития как раз больше способствует конформности человека, делает его более гибким. Хотя следует не забывать, что часто давление среды столь значимо, что реализуется иногда вопреки внутренней неконформности. Мы все и довольно часто в своих поступках, мыслях, действиях сообразуемся с общепринятыми нормами и установками, с ожидаемой реакцией среды. И не редко это совершается вопреки собственным желаниям. Эта способность подчинять себе также относится к конформности. Следовательно, конформность зависит от адаптационных психических свойств. В контексте проблемы влияния среды на развитие алкоголизма и других девиантных форм поведения стоит (и с этим нельзя не согласиться с И.Н. Пятницкой) проблема выбора человеком того или иного образа действий. Это всегда и проблема личности. .

ПСИХОЛОГИЧЕСКОЕ КОНСУЛЬТИРОВАНИЕ ДЕТЕЙ И ПОДРОСТКОВ НА ДОМУ. тел. (095) 773-9306